Учеба в академии. Вхождение в мир искусства
Осенью 1833 года шестнадцатилетний Иван Айвазовский был зачислен в Петербургскую академию художеств, в пейзажный класс профессора живописи М.Н. Воробьева. И на этот раз судьба благоволила начинающему художнику.
Его учитель, Максим Никифорович Воробьев, был одним из известнейших представителей русской пейзажной живописи начала XIX века. Творческий диапазон мастера был чрезвычайно широк. К числу его работ принадлежали многочисленные городские виды Москвы и Петербурга, морские пейзажи, батальные сцены. В произведениях этого одаренного художника отчетливо проявились элементы нового в то время романтического направления русской живописи.
Именно в начале 1830-х годов, то есть в то время, когда у него учился Айвазовский, творческой манере Воробьева был присущ повышенный интерес к передаче световоздушной среды. Живописными тональными отношениями отмечены такие известные работы М.Н. Воробьева, как «Осенняя ночь в Петербурге», «Набережная Невы у Академии художеств» (обе — 1835, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). Несомненно, во многих своих произведениях академической поры Айвазовский испытывал влияние своего наставника, учитывал его опыт. Однако живая деятельная натура молодого южанина не ограничивалась одними только указаниями и советами учителя.
В первый год пребывания в Петербурге Иван Айвазовский познакомился с известным петербургским коллекционером А.Р. Томиловым. Это был удивительный человек. Он родился в семье военного. Его отец Р.Н. Томилов состоял в звании командира кронштадтских крепостных работ, имел генеральский чин. В молодости Алексей Томилов служил под началом родного отца адъютантом. Еще до военной службы юноша страстно увлекся изящными искусствами и при явном одобрении отца стал увлеченно собирать картины, рисунки, гравюры, книги. В собрании Томилова находились античные мраморные статуи, скульптуры эпохи Возрождения, произведения голландских, фламандских и итальянских художников XVII-XVIII веков, французских мастеров-классицистов Н. Пуссена, К. Лоррена, Ж.Б. Грёза, Ж. Берне. Значительное место в коллекции занимали картины, представлявшие русское искусство. На стенах большого зала размещались картины исторических живописцев А.П. Лосенко, А.Е. Егорова, работы выдающихся портретистов Ф.С. Рокотова, В.Л. Боровиковского, А.Г. Варнека, О.А. Кипренского.
Хозяин коллекции преклонялся перед пейзажной живописью Ф.Я. Алексеева и С.Ф. Щедрина. Огромную ценность представляло собрание офортов Рембрандта, насчитывавшее свыше трехсот оттисков.
Благодетель и попечитель молодого художника А.И. Казначеев вручил уезжающему в Петербург Айвазовскому рекомендательное письмо на имя члена Общества поощрения художников А.Р. Томилова, в котором выражал надежду, что известный собиратель произведений искусства примет живейшее участие в судьбе талантливого юноши.
В доме Томилова начинающий художник встретил самый радушный прием. Осматривая коллекцию, Айвазовский был потрясен пейзажами С.Ф. Щедрина. Даже в его богатом воображении не укладывалось, что может существовать такая поэтическая живопись. Вглядываясь в холсты, обрамленные позолоченными рамами, юноша, как нектар, вбирал в себя солнечный, сияющий мир, который предстал перед ним на полотнах Сильвестра Щедрина. Он ощутил необыкновенную близость к этому миру окружающей природы, изображенной российским художником на далеких италийских берегах. У него возникло неодолимое желание поскорее овладеть всеми тайнами художественного мастерства и самому приступить к написанию картин, изображающих морские просторы, необыкновенную голубизну высокого неба и золотисто-солнечные дали Феодосии.
В галерее Томилова у шестнадцатилетнего Айвазовского возникло страстное желание сделать копию с полюбившегося ему пейзажа Щедрина. Хозяин дома посоветовал начинающему художнику скопировать знаменитую работу Сильвестра Щедрина «Вид Амальфи близ Неаполя». Окончательный вариант ее, датированный 1843 годом, находится ныне в Калининской областной картинной галерее (И.К. Айвазовский. «Вид Амальфи близ Неаполя. Копия с картины С.Ф. Щедрина конца 1820-х», 1843 г., из собрания Государственного Русского музея, Санкт-Петербург).
После окончания второго курса академии Айвазовский получил от Томилова приглашение провести летние каникулы в его поместье — селе Успенском, расположенном на живописном берегу Волхова, близ Старой Ладоги. Юноша с радостью принял это предложение. Прибыв в имение, Айвазовский впервые в своей жизни увидел мир совершенно иной природы. Долгие часы он проводил в лесу, прислушиваясь к журчанию серебряного ручья, внимательно наблюдал неторопливый ход облаков на полуденном небосводе, жадно впитывал впечатления открывшегося ему совершенно незнакомого бытия. Айвазовский часто бывал у крестьянских изб. Врожденный дар художника пробуждал в нем интерес к жизни простых людей, их быту, невольно приводил к сравнению с жизнью и бытом южных соплеменников, помогал глубже постигать характеры людей, проживающих в центре России.
Результатом таких наблюдений стала созданная в имении акварель «Крестьянский двор» (ныне хранится в Государственной Третьяковской галерее, Москва). Юноша Айвазовский изобразил на ней крестьянина, который в грустной задумчивости с опущенной головой сидит на оглобле посреди двора. Фоном служила ветхая крестьянская изба. Настроение этой работы было далеко от лучезарности и идиллий. В картине семнадцатилетнего художника чувствовалось стремление пробудить в зрителе человеческое сочувствие и сострадание к труженику-крепостному.
В конце лета 1834 года Айвазовский увидел в Античном зале академии великое творение Карла Брюллова «Последний день Помпеи». До этого из газет юноша имел возможность ознакомиться с описанием картины. Вместе с товарищами по учебе он также читал и воспоминания римского писателя Плиния Младшего, непосредственного участника изображенных художником событий. Позже основу композиции своей картины К. Брюллов построил, непосредственно опираясь на эти сведения.
Однако то, что увидел молодой Айвазовский, превзошло все возможные ожидания. Приблизившись к картине Брюллова, он почувствовал себя одним из участников изображенных на ней страшных событий. Его буквально ослепили вспышки молний и красное пламя вулкана на фоне грозового неба. По свидетельству современников, находившихся на выставке вместе с Айвазовским, он после нескольких минут созерцания полотна резко отступил от него и, добравшись до лестницы, бегом пустился вниз.
На следующий день Айвазовский вновь пришел на выставку и повторял свои походы в Античный зал еще много и много раз. Каждая встреча с картиной открывала для него все новые и новые ее достоинства. Он был восхищен композицией полотна, которую великий мастер Брюллов построил на противопоставлении одного цвета другому, на контрастах света и тени. Потрясенный глубиной и патетикой выраженных в картине чувств Айвазовский пришел к убеждению, что дремавшая в его душе в виде неосознанных влечений любовь к морской стихии, к ярким образам, их романтической приподнятости идеально воплотилась в гениальном, на его взгляд, произведении художника К.П. Брюллова.
Искусством Брюллова были увлечены и покорены многие молодые художники середины XIX века. Многие стремились идти тем же путем, но их живопись носила большей частью подражательный характер. Совсем иное дело — Айвазовский. Вершинное творение «великого Карла», конечно же, существенно повлияло на дальнейшее развитие мастерства молодого художника и даже на метод его работы. Это вполне объяснимо. Они жили в одно время, имели общность взглядов на задачи искусства, кроме того, в их характерах было много родственных черт. Однако, обладая не меньшей, чем у Брюллова, степенью мастерства, Айвазовский все же более был наделен даром неиссякаемой фантазии. Брюллов использовал жанр пейзажа-стихии лишь в одном полотне. У Айвазовского в этом жанре исполнены десятки произведений. Художник значительно тоньше ощущал разницу между поэтическим отношением к творчеству и претворением его в действительность. Разыгравшаяся морская стихия в картинах Айвазовского всегда выступала самостоятельно. Море на его полотнах полно для человека неожиданностей и воспринималось художником как сохранившаяся неизменная часть первобытного хаоса.
Сверху вниз:
Ялта. 1838 г. 47x66 см. Феодосийская картинная галерея им И.К. Айвазовского, Феодосия.
Фрегат под парусом. 1838 г. 57x82 см. Центральный Военно-морской музей, Санкт-Петербург.
Вид Амальфи близ Неаполя. 1843 г. 87х60 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Конец бури на море. 1839 г. 91x135 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва.
 Море. Закат. 1896 |  Лунная ночь. (Айвазовский И.К.) |  Лунная ночь. (Айвазовский И.К.) |