Он был, о море, твой певец
Э. Г. - Уважаемый господин Айвазовский, ваши некоторые документы и письма подписаны (до 1841 г.) "Иван Гайвазовский". Письма, написанные вами по-армянски различным деятелям Армении, в том числе Католикосам Нерсесу и Геворку IV, подписаны Ованес или Оганес Айвазовский. Почему такое разночтение? Как правильно вас величать?
И. А. - Старший брат мой Габриэл Айвазян, архиепископ, видный ученый и публицист, писал, что отца раньше звали Кайтан Айваз. Переехав из Молдавии в Россию, отец присвоил себе имя Константин-Геворк, а фамилию Айваз, или Гайваз, (армянская буква h на русский переводится или "Г", или "А") счел нужным переделать на Гайвазовский. Так писалось до 1840 года, а потом стали писать - Айвазовский. Константин-Геворк Айвазовский и есть наш отец, умерший в 1841 г. Мать - Рипсиме Айвазовская. В письмах на родном языке я всегда писал свое имя Ованес или Оганес (в переводе с армянского на русский - Иван). А фамилию - Айвазовский или Айвазян. В официальных же документах и в среде русских подписываюсь Иваном Константиновичем Айвазовским.
Э. Г. - Как вы относитесь к религии?
И. А. - Я исповедую армяно-григорианскую веру.
Э. Г. - Уважаемый Иван Константинович, прошу простить меня за бестактность, но ваша личная жизнь тоже обросла легендами. Дабы не было кривотолков, расскажите, пожалуйста, о ней сами.
И. А. - В 1848 г. я женился на англичанке Юлии Гревс. Познакомились мы в Петербурге, в одном богатом доме, куда я был зван на вечер и где Юлия служила гувернанткой. Юлия была красива, образованна, тонко чувствовала искусство. Мы очень скоро поженились. Венчались в армянской церкви, с условием, что дети наши также будут крещены в армянской церкви.
Брак, однако, оказался несчастливым: при болезненно-раздражительном характере и тщеславии у моей жены развилась мания жаловаться, клеветать на меня. С годами это усугубилось. В многочисленных прошениях она наговаривала на меня: говорила, что я не обеспечиваю ее и дочерей. Она писала даже царю. Наши друзья пытались нас мирить, но Юлия продолжала наговаривать на меня и одновременно утверждала, что расторгнуть брак по правилам армянской церкви невозможно. Так она пыталась добиться власти надо мной, заставить переехать в Петербург, оторвать меня от Феодосии, где мне хорошо работалось и жилось. Растущая несхожесть вкусов, привычек, миропонимания стала невыносима. На 12-м году супружеской жизни мы расстались. Юлия уехала с четырьмя нашими дочерьми и лишь изредка разрешала им навещать меня. Хотя впоследствии Жанна, моя младшая дочь, вместе с семьей жила со мной.
Э. Г. - Ваш брак был расторгнут сразу?
И. А. - Я вынужден был обратиться в Эчмиадзинский Синод с прошением о разводе. В 1877 году брак был расторгнут. Сознавая, однако, свой долг - обеспечивать существование дочерей и жены, я подарил ей недвижимое имущество в Крыму, приносящее арендную плату в 1500 рублей в год, и, кроме того, выдаю наличными ежемесячно.
Э. Г. - Ваш второй брак с армянкой Анной Никитичной (Мкртычевной) Саркисовой (Саркизовой) был счастлив?
И. А. - Второй раз я женился довольно поздно, в 1882 г.
Но и под снегом иногда
Бежит кипучая вода...
Ранее с Анной Никитичной знаком не был, да вот о добром ее имени слышал немало. Сколько природного такта, чуткости, душевной теплоты в этой женщине. Она понимает мое искусство, хотя не читала книг о живописи. Жить теперь стало спокойно и счастливо.
Очень страшился связать свою жизнь с женщиной другой нации, дабы слез не лить. Патриарх на страницах константинопольских газет поместил благодарственное письмо эчмиадзинскому Католикосу за то, что был расторгнут мой первый брак, благодаря чему я ближе стал к своей нации.
Э. Г. - Иван Константинович, вы пишете с самого детства, а с 1838 - постоянно. Ваши картины есть в Лондоне (около 30), в Берлине (около 13) и др. городах Европы, в России очень много, в Армении. Говорят, что вы никогда не пишете с натуры. Это правда?
И. А. - Я думаю, живописец, только копирующий природу, становится ее рабом. Человек, не одаренный памятью, сохраняющей впечатления живой природы, может быть отличным копировальщиком, живым фотографическим аппаратом, но истинным художником - никогда. Движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск воды - немыслимо с натуры. Мое воображение сильнее восприимчивости действительных впечатлений.
Э. Г. - Работаете быстро? Сколько времени уходит на создание картины?
И. А. - Работаю быстро. Воздух пишу непременно в течение одного утра, как бы велика картина ни была. Этого требует смешение красок. Таким образом, иногда приходится не отходить от картины с шести утра до четырех пополудни.
Э. Г. - Есть зрители, у которых некоторые ваши картины оставляют впечатление незавершенности. Чтобы правильно "прочитать" вашу мысль в картине, как лучше смотреть ее?
И. А. - Если зритель встанет перед картиной, например, "Лунная ночь" и обратит главное внимание на луну, а на прочие ее части, скажем так, мимоходом, и сверху того, не забудет, что это ночь, которая лишает нас всяческих рефлексий, то он найдет, что картина более окончена, чем следует.
Э. Г. - Какие ваши полотна вы считаете лучшими?
И. А. - Положительно в каждой есть что-нибудь удачное, но между всеми моими произведениями я не могу выбрать. Вполне они меня не удовлетворяют. Хотя мои произведения отличаются силой света, и те, в которых главная сила - сила солнца, луны, а также волны и пены морской - надо считать лучшими.
Э. Г. - Иван Константинович, вы считали своим долгом благодарить каждого, кто оказывал пользу народу нашему в тяжелые годы его истории, посылали большие суммы в помощь армянам-беженцам, приютили немало армянских семей в своем имении под Феодосией. А картины на темы вашей исторической родины вы писали?
И. А. - В 1895 году я написал "Избиение армян в Трапезунде", "Турки бросают армян в Мраморное море", затем "Католикос Хримян Айрик в окрестностях Эчмиадзина", "Долина горы Арарат", "Крещение армянского народа" и мн. др. Я переписывался с Католикосом Нерсесом о вредной деятельности иезуитов (1846). От Католикоса Геворка IV получил приглашение посетить Эчмиадзин, а Католикос Хримян три дня побывал в Феодосии и столько же у меня в имении. Я подарил ему для Эчмиадзина картину "Сотворение мира".
Э. Г. - Вы были знакомы с другими деятелями армянской культуры?
И. А. - У меня в доме гостил великий трагик Петрос Адамян и написал мой портрет. С композитором Александром Спендиаровым я даже музицировал - играл на скрипке. Бывали у меня в доме художники Геворг Башинджагян, В. Махохбян, М. Дживани и др. А дочь моя, Жанна, голос которой оценил еще Верди, пела.
Э. Г. - Иван Константинович, в Феодосии и сегодня с благодарностью вспоминают все добрые ваши дела, но особенно тепло говорят о галерее, подаренной вами городу, и водопроводе. До сих пор вода из вашего водопровода считается самой вкусной и чистой.
И. А. - 30 августа 1888 года вода была уже в городе, расстояние 26 верст. Согласитесь, что за один год довольно скоро. Мы, было, через министра внутренних дел просили государя-императора назвать фонтан его именем, но Плеве телеграммой сообщил, что его величество повелел назвать фонтан моим именем.
Э. Г. - Уважаемый маэстро! И наконец последний вопрос -
"... Поэт сделался предметом моих дум". Это о Пушкине?
И. А. - Да. В годы моей юности за три месяца до своей смерти Александр Сергеевич со своей красавицей женой приехал на выставку в Академию художеств, где я учился. Меня, получающего тогда золотую медаль, представили ему. Пушкин ласково меня встретил, посмотрел мои картины. Узнав, что я южанин, поинтересовался, не болею ли я на севере. С тех пор поэт сделался предметом моих дум и вдохновения. За долгую свою жизнь я написал много картин и рисунков, посвященных поэту. Теперь, на склоне лет, я работаю над новым громадным полотном. Сюжет - все тот же великий вдохновитель художников - Пушкин. Я понял, что должен воплотить не портрет поэта: мое назначение - воплотить море по-пушкински. Это и будет образ поэта.
Речь идет о картине "Среди волн". Она была написана за десять дней. А шел мастер к ней целую жизнь. "Среди волн" - шедевр марины и лучший памятник поэту.
Ответы И. К. Айвазовского взяты из сборника "Айвазовский. Документы и материалы" (Ереван. "Айастан". 1967 г.) и "Айвазовский" (Л. Вагнер, Н. Григорович.Серия "ЖВИ". Москва, 1970 г.
Айвазовский... есть звезда первой величины... и не только у нас, а в истории искусства вообще.
И. Н. Крамской
Публикацию подготовила Эмма Акопян-Гаспарян
http://www.publish.diaspora.ru/magazin/articles/armenia024_2.shtml
 Ночь на Украине. 1871 |  18 |  Морской вид с часовней на берегу. 1845 |